После напряженной предвыборной кампании, омраченной серией смертоносных нападений, в которых обвиняли сирийских, афганских и саудовских подозреваемых, некоторые мигранты и беженцы в Германии теперь беспокоятся за себя и свои семьи, пишет сайт aussiedlerbote.de
Нежеланные гости?
Поскольку крайне правая партия AfD добилась значительных успехов, 34-летний Мохаммад Битар из Сирии заявил, что он опасается ухудшения климата и что послание в адрес мигрантов может измениться на «вы нам больше не нужны».
Битар был среди примерно 30 сирийцев, которые недавно встретились в ратуше Нордерштедта, недалеко от северного города Гамбурга, чтобы узнать, что могут означать для них меняющиеся политические планы Берлина.
Правительство уходящего канцлера Олафа Шольца уже заморозило рассмотрение заявлений о предоставлении убежища сирийцам после падения многолетнего президента Башара Асада в конце прошлого года.
Мерц пообещал ужесточить контроль на границах Германии, депортировать лиц, получивших отказ в предоставлении убежища, и положить конец воссоединению семей для некоторых категорий лиц, ищущих убежища.
Битар, ученый, специализирующийся на международном праве, рассказал, что приехал в Германию полтора года назад.
Сейчас он живет в Нордерштедте, городе с населением 85 тысяч человек, где проживает более 2 тысяч беженцев, большинство из которых размещены в пунктах временного размещения.
Он находится в Германии под «дополнительной защитой» — статусом, предоставляемым людям, которые не были приняты в качестве беженцев, но которым «угрожает серьезная опасность в стране происхождения».
Ксенофобия крепнет
Мерц заявил, что он хочет, чтобы люди, имеющие такой статус, не могли подавать заявления на воссоединение семей.
Это напрямую коснется Битара, который надеялся, что его жена сможет присоединиться к нему.
Битар заявил, что опасается, что «ситуация изменится» настолько, что власти скажут ему, что он больше нежеланный гость.
Обеспокоенность также выразил 16-летний Муайяд Хамза Аламам, который прибыл из Сирии семь лет назад и с тех пор стал гражданином Германии.
На немецком языке он рассказал о своих опасениях, что его мать, у которой есть только вид на жительство, «может быть депортирована в Сирию».
«Чувствуется, что что-то меняется», — сказал он.
Аламам указал на драматический день в парламенте в прошлом месяце, когда Мерц при поддержке крайне правой партии Альтернатива для Германии провел резолюцию, призывающую к ужесточению иммиграции.
Этот шаг нарушил давнее табу и вызвал возмущение в зале заседаний, а также уличные протесты, продолжавшиеся несколько дней.
«Сегодня CDU весьма ксенофобна, если можно так выразиться», — сказал Аламам.
Мерц пообещал кардинально изменить политику открытых дверей бывшего канцлера его партии CDU Ангелы Меркель, которая приняла более миллиона человек во время массового притока мигрантов в 2015–2016 годах.
Ее преемник из числа левоцентристов Шольц уже отреагировал на изменение настроений и недавно заявил о том, что восстановление пограничного контроля в 2024 году сократило число новых просителей убежища на 37 процентов.
Беженцы в Германии: «гонка со временем»
По словам Рафаэлы Шорины, которая работает в благотворительной организации Diakonie в Нордерштедте, жесткая позиция, обещанная CDU, означает, что просителям убежища, ожидающим решения, придется «бороться со временем».
По ее словам, чтобы повысить свои шансы на получение разрешения остаться, многие «пытаются добиться признания своей квалификации и улучшить свои языковые навыки».
Она отвергает логику сокращения числа беженцев в свете недавних нападений.
«Отсутствует психиатрическая помощь, и это означает, что люди раздерганы из-за всего, что им пришлось пережить», — сказала она.
Она указала на огромную нехватку квалифицированной рабочей силы в Германии и заявила, что властям следует инвестировать в языковые курсы и другие меры, чтобы помочь вновь прибывшим лучше интегрироваться.
28-летний афганский проситель убежища Арсалан Куриши осудил недавние нападения, которые, по его словам, грозят заставить общество в целом «обвинить других афганцев».
Он сказал, что не может вернуться в Афганистан, поскольку его отец был прокурором, бежавшим от Талибана, но добавил, что ждал решения по своему заявлению о предоставлении убежища в течение двух лет.
«У меня нет будущего, — сказал он. — У меня нет безопасности. У меня ничего нет на моей родине».
